Моя жизнь — сплошняком многоточия...
Мои мысли теперь — это ночь и я.
Опишите мне моё творчество?
Я вживаюсь в своё одиночество.
Я боюсь своего словоборчества,
Я борюсь со своим недотворчеством
Уберите всю лесть и пророчества...
И ночные мои колобродчества.
Если вынуть моё сумасшествие,
И мозги вдруг поставить на место мне -
Не останется больше прелестной
Но юродивой путешественницы.
Не пытайтесь меня вразумленьями,
Не пытайтесь, домашними плюшками
Заманить от моих преступлений
В свой мир с лопушастыми ушками.
В этот мир с лапшой вместо завтрака —
Он ужасно тесный и пыльный.
У меня ещё здесь есть заварка —
Шляпник с кроликом мимо проплыли.
Не давите на мои отсутствия,
На мои вечные ленные недуги
И не бойтесь моих присутствий,
Пусть я падаю светом радуги!
Заварите мне десять тысяч
Кружек чая — и вместе выпьем их.
За страницами книги рыщут
Стаи чаек, как строчек, выпрямленных.
Пусть я знаю так мало о творчестве
О кино, о журналах, о музыке...
Всё равно я прорвусь в словоборчестве
С сумасшедшим грузом в башке.
Мои мысли теперь — это ночь и я.
Опишите мне моё творчество?
Я вживаюсь в своё одиночество.
Я боюсь своего словоборчества,
Я борюсь со своим недотворчеством
Уберите всю лесть и пророчества...
И ночные мои колобродчества.
Если вынуть моё сумасшествие,
И мозги вдруг поставить на место мне -
Не останется больше прелестной
Но юродивой путешественницы.
Не пытайтесь меня вразумленьями,
Не пытайтесь, домашними плюшками
Заманить от моих преступлений
В свой мир с лопушастыми ушками.
В этот мир с лапшой вместо завтрака —
Он ужасно тесный и пыльный.
У меня ещё здесь есть заварка —
Шляпник с кроликом мимо проплыли.
Не давите на мои отсутствия,
На мои вечные ленные недуги
И не бойтесь моих присутствий,
Пусть я падаю светом радуги!
Заварите мне десять тысяч
Кружек чая — и вместе выпьем их.
За страницами книги рыщут
Стаи чаек, как строчек, выпрямленных.
Пусть я знаю так мало о творчестве
О кино, о журналах, о музыке...
Всё равно я прорвусь в словоборчестве
С сумасшедшим грузом в башке.