Отражение нашей гостиницы в нашей машине.



трафег!



Фото на Невском льду







Гуляния по реке в честь 9 марта







Локи









Отражение Невского в Доме Книги







Воздушные шары







Губка Боб







Я и Томпсон. Он видел меня в Питере!







Казанский собор







Тарна с дочкой.







Локи в номере





Кадр 1 дубль 2

Была на концерте дорогих моих Dartz.
Питерская группа, которая довольно редко оделяет москвичей своим вниманием.
Так что говорить, что ничто не предвещало моей поездки в Питер будет неправдой.

На выходе из концертного зала меня встретил Локи. Вопросом.
"Мы едем в Питер?!"
Ну конечно мы едем в Питер! После заводных питерских песен с ирландскими мотивами, да после пары кружечек пива...
Ну и вобщем в ту же ночь мы уже ехали на машине

Я так никогда ещё не ездила, но скажу, что мне очень понравилось!
У нас было 3 фотоаппарата на троих, классные объективы, отличная музыка и настроение.
Единственный минус, что 8го очень хотелось спать.

Целый день в Питере было солнечно. Об этом мы не задумывались до момента как выспались. Потому что к этому времени уже наползли тучи.

О том как прошёл этот день расскажу позднее )

Взято ТУТ. Еще 36 вариантов!

Вот у меня есть интернет, но нету Локи.
Это как в детской сказке про дудочку и горшочек. Есть дудочка - видно ягодки, но нет горшочка, в который их собирать.
Есть горшочек - но нет дудочки, отчего невидно ягодки.
Вобщем, ты на суше, я на море, нам не встретиться никак.
Зато пишу рассказ. Или ещё хрен знает что.
Полное отсутствие логики, но затягивает.

А вот и то самое нечто:

Ахтунг! Отсутствие редакции!
Глава первая.

Боязнь белого листа. Лист - это такой композитор. А ещё он растёт на дереве.
Висел как-то Лист на дереве и композировал. Композиционировал другие листы в порядке очереди, чтобы шли от точки до запятой: правильно, коллапсировано, жилисто. Жил Лист хорошо, несмотря на деревянное занятие. Когда дерево уходило в зимнюю спячку, спячку приходилось прятать, а Листу переезжать в маленький уютный домик в предместьях большого города. Но если он жил в маленьком домике, то для баланса, работать он должен был в большом. Так он и познакомился с Лорой. Лора тоже была девочка не глупая, но жила в центре того большого города. Чтобы Листу не было обидно, она часто навещала его в его предместьях и они проводили вместе долгие зимние вечера, распивая рюмкой за рюмку, и рюмками погоняя. Когда становилось совсем уж скучно, они шли на кухню и либо били их, либо мыли. Когда мыли и били заканчивались, они собирались, озирали последним взглядом домик и уезжали на работу. В один из таких солнечных зимних дней (которых обычно бывает не много) всё и началось.
Для начала представьте себе Лору. Тонкая, стройная, пожалуй, чресчур высокая, с длинными немного вьющимися смоляными волосами, карими глазами и тонкими губами. Ещё совсем девочка. Хотя у каждого есть своё понимание этого возраста. Ну и Лист. Вообще-то его звали Олист, в честь его пра-пра-бабушки, которая очень часто варила варенье из листьев одуванчика. Под конец жизни, она забыла как варить варенье, оно получалось отчего-то перебродившим и тогда она стала варить из одуванчиков вино. Вино получалось прекрасным и погубило бабушку своими великолепными парами, от которых она однажды просто не смогла оторваться. Оторва она была та ещё - часто думал про себя Лист и в один прекрасный момент решил сменить имя, чтобы усекновением первой буквы усечь это неприятное обстоятельство жизни (и смерти) своей прародительницы. Но, как известно, судьбы не избежать. Поэтому он в определённый момент вообще перестал бегать по утрам, отчего страдал излишней полнотой и отдышкой. На маленьком его добром лице чаще можно было прочитать муки и страдания, чем счастье, но несмотря на это он оставался отзывчивой и чувственной натурой, хотя иногда излишне навязчивой своими проблемами.
Обоих в конце концов можно было бы назвать философами, если бы не столь юный возраст первой и не столь грузное телосложение второго. Как известно, философом может стать лишь дряблый, но худосочный телом муж, завешенный по традиции белой тогой. Так что Лора не подошла бы ещё и потому, что была девочкой.
Так вот, началось всё это в прекрасное солнечное утро, которое вот уже третий час развозило белые полосы по серому асфальту у забора дома.
Забор у дома был сетчатый и сквозь него, а так же сквозь двойные стёкла взирали сонные очи Листа и щурились от яркого солнца глаза Лоры. Оба столь не подходили друг другу, что их можно было назвать идеальной парой. Пар поднимался из труб окрестных домов, так что можно было со всей определённостью говорить: на улице холодно.
-И отчего мы с тобой, Лора, сидим всё здесь? Тебе необходимо гулять, дышать свежим воздухом, у тебя молодой растущий организм. Это мне уже некуда деваться от духа моей прабабки, вселившегося в меня ещё в младенчестве и сводящего меня с самого рождения в могилу. Но ты! Как мог я быть так слеп в своём безумстве! Ведь я давно должен был подумать о твоём здоровье, твоей судьбе, о музыке твоей души в конце концов, которая наверняка рвётся на волю к морозу, солнцу, чудесному дню, прогулке по центру города, покупке всяких красивых карамелек и сладостей, чтобы под вечер, пресытившись впечатлением спокойно удалиться в мир сноведений и там распространять вокруг себя накопленные свет и сладость.
Лора слушала эту тираду вполуха. Во-первых она не вполне выспалась, так как её сутра разбудил звонок какого-то полусумасшедшего, пытавшегося попасть на радио. На радио он не попал, что его огорчило почти смертельно, а Лора подлила масла в огонь, объяснив несколькмими очень очными формулировками что с ним будет, если он позвонит ещё раз.
Во-вторых к подобной витеиватости изречений Листа она успела привыкнуть и теперь шарилась глазами по уютной, но пустой кухне в поисках завтрака.
В-третьих... впрочем в момент, когда Лист договорился до прогулок по центру и покупок сладостей, Лора встрепенулась и включила слух. После слов "мир сновидений", она снова его выключила, но теперь задумалась.
-А как мы поедем? - спросила она.
-Мы поедем на колеснице, запряженной двенадцатью лошадьми. Надо обязательно найти двенадцать разных, чтобы они рябили в глазах у прохожих и те спрашивали друг у друга "а кто это там такой едет?" а им бы отвечали другие "это едут Лора с Листом, у них обоих имя начинается на Л и оттого они очень друг с другом дружат".
-А давай на метро поедем? - предложила Лора, которая была более прозорлива, чем Лист и понимала, что солнце, отражаясь от снега, будет слепить глаза ей, Листу, вознице и лошадям, от чего может случиться нежелательное дтп, а солнечные очки она оставила дома, потому что носит их только летом.
-А давай! - легко согласился Лист, потому что не знал, найдётся ли столько разномастных лошадей в округе, а на одинаковых он бы ехать постыдился.
Они встали, громыхая лавками. Лист - держась за сердце, Лора - поправляя измятое платье.
Они прошли в коридор, зажгли одинокую лампочку, свисающую на длинном-предлинном шнурке в центре потолка и стали одеваться. Лист потянулся за шапкой на полку, уцепился за шарф и оказался обсыпанным варежками, перчатками, кепками, платочками и газовыми шарфиками. Его шапка осталась на месте. Тогда Лора подошла и спокойно взяла его шапку, отдала ему и принялась помогать собирать разбросанные вещи. Всё-таки она была очень высокая.
Через пол часа они собрались. Они были укутанны в свитера и пальто, увиты вязанными длинными шарфами, укомплектованы шапками, защищены перчатками и заправлены в сапоги. Между краем пальто и воротом сапожек, Лору облепили только тонкие колготки, но она сказала, что не замёрзнет, и они пошли.

Глава вторая.

Впоследствии ни один из них не помнил, как же они добрались до метро. Ни то как они шли по мертвенно-леденящей улице, ни то, как спускались в подземелья грохочущего ада не отложилось в их памяти. Можно было бы предположить, что теория вытеснения плохих воспоминаний здесь сработала, если бы не остались воспоминания другие, в радужности которых временами можно усомниться.
Усами мниться Лист ле любил. Ему всегда казалось, что усы его делают на кого-то похожим, хотя ни он, ни кто-либо ещё не могли в точности сказать на кого.
Воспоминания обоих начинаются со стекла вагона, в которых один рассмотрел в очередной раз свои чёрные с проседью усы, а вторая - некрасиво выбившийся из-под пальто шарф, который она тут же поправила тонкой ручкой, которая могла бы показаться элегантной, если бы не уродливая чёрная перчатка, поймавшая её.
Отражение в стекле было видно потому, что из проёма входа вливался необычайно яркий солнечный свет, выбеливая тучи пыли подземки.
Вагон встретил 2Л утробным журчанием и каким-то раболепным поскрипыванием, суть которого Лора понять ещё не могла, а Лист (или его звали Лойс?) уже позабыл.
-Тысячелетия и рыбак! - прошелестело из угла. Там помещался очень смуглый и кривой индус, завёрнутый в чалму и укутанный грубой льняной робой, скорее арабской. Сверкнув чередой золотых и гниловатых зубов, он уткнулся невидящим взором в пространство, которое сконцентрировалось вокруг и затвердело, превратив его самого то ли в восковую фигуру, то ли в остановившийся кадр. Только шрамы на смуглом лице продолжали перемещаться в произвольном порядке в полной невозможности выбрать себе подходящее место.
Лора согнула колени и ухнула на сидение. Поскольку они были на лазоревой ветке, сиденья были пружинистые, с кучей заплаток и ниточек, местами продавленные, но в целом очень мягкие и удобные. Положив голову на металлический прут она попыталась задремать, но тут же была подброшена сиденьем, оттого что рядом свалился мешком её приятель.
"Ллойд мне друг, но голова дороже" - решила она и не стала класть голову на перекладину, потому что набитая на ней шишка уже начинала проклёвываться на затылке.
Индус в углу в этот момент мерзко хихикнул, а вогон со скрежетом поковылял в тоннель.
В полудрёме, которая одолевала Лору, она чувствовала себя оседлавшей желе. Желе затягивало её, увещевало, булькало на все лады, иногда поскрипывало. В конце концов оно начало разговаривать. Тут желе оказалось лошадью. Даже не лошадью, а стаей, стадом, гарпуном, тоесть гарцующим табуном и закружило её, завертело, закачало... Но тут желе из коней резко затормозило и она снова ударилась. Единственное, что спасало её надушье (или над ушье) - это шапка. Хотя она была малиново-фиолетовой, вязаной и никак не походила ни фасоном ни цветом к остальной одежде, у неё был преимущественный перед атаками металлической перекладины шерстяной запас. Так что на этот раз шишка не вздулась, хотя и пыталась. Ллофер же, как оказалось, давно пускал пузыри, заткнув в уши бананы. Как и где он успел раздобыть бананы оказалось загадкой, но Лора вытащила один из его уха и вставила себе. Из банана полилась тихая музыка, заглушавшая бывших коней. Людей кроме индуса в вагоне не было. В друом конце развалилась стайка собак, периодически переругивавшихся, потягивавших пиво из опрокинутых буытлок, почёсывавших причинные места и беспричинно загромождавших блохастыми телами лавки. Одна из собак смешно бултыхалась на сидении, явно терзаемая кошмарами похлеще табуна коней, отчего дрыгала ногами и поскуливала. Лора решила закрыть глаза и не смотреть, но почти сразу заснула.
Когда она проснулась, солнце светило прямо ей в глаза.
Она зажмурилась, попыталась прикрыть глаза рукой, но ничего не получилось. Тогда она посмотрела на безвольно свисавшую руку и махнула на неё другой рукой. Ллофр же как маленький стал каленками на пружинистое сидение и прилип к холодному стеклу невыбритой щекой. С ботинок на пол вагона капало, натёкшая лужица ползла к сидениям напротив. Лора тоже развернулась к окну (преимущественно от солнца) и стала смотреть, устроив на коленках безвольную руку.
Мимо проплывали воздушные шарики и наполненные газом большие шары с корзинками. Шары, больше напоминавшие капли с антигравитацией, слонялись туда-сюда без толку, а из корзинок выглядывали приветливые лица пассажиров, которые, впрочем, было невозможно разглядеть из-за очков, коричневых шапок-ушанок и шарфов, закрывавших всё, что было от горла до переносицы. Расцветка шаров была преимущественно-радужной, мелкими линиями или серпантином расчерчивавшая их поперёк. Один из них был похож на большой леденец с запрятанный в прозрачную карамель жевательной завитушкой и Лора уже очень хотела, чтобы они проехали поскорее этот длинный мост и оказались в центре.
Под шарами торчали высокие серые башни, широкие купола, маленькие брикеты домишек с блестящими на солнце окнами. Город напоминал внутренности механической зебры, расчерченный чёрными и золотыми полосами из-за тени от моста, по которому 2-3Л сейчас ехали. Поезд издал протяжный гудок и заполонил всё дымом, который так красиво смотрится снаружи и так обидно всё заслоняет изнутри, так что пришлось снова отвернуться в сторону солнца. Лленс, пыхтя, делился впечатлениями, а Лора стала игрыть с рукой, начинавшей приходить в чувства. В вагоне остались только они и запах собак, очевидно, где-то сошедших.

Глава 3.

Стёкла лавочек сверкали от всё того же солнца. Если бы не оно, Лора была бы просто счастлива. Тёплый ветерок омывал её сетчатые чёрные колготки, а она, приставив ладошку к стеклу, рассматривала фиолетовую пружину, на которой кружился чёрный паровозик, правдоподобно выпуская колечками пар. К паровозику подплыли волосатые руки с золотым кольцом и унесли его, оставив только пружину. Пружина развернулась, приняла очертания улитки и воззрилась огромными кругляшками на стеблях на Лору. Та смутилась и отпрянула. Оказалось, что Ллой давно стоит рядом с истекающим розовым серпантином мороженым в вафельным рожке. Лора заткнула перчатки за пояс, взяла немного брезгливо мороженое и стала слизывать сироп. Сироп оказался гадкий и немного кислый, оттого и вредный. А может вредный, оттого что невкусный. Над головами 2-3Л прошелестел бумажными крыльями воробей-планёр и скинул прямо перед их носом пакетик полиэтилена.
-Фу, как неэстетично - возмутилась Лора и облизала палец, по которому заструился внезапно пломбир.
-Черепаховый суп бы из него - мечтательно вторил Ллейс.
Через дорогу, озираясь, простучала множеством когтей какая-то зверушка. В панцире, с торчащими в разную сторону иглоками и с мордочкой-скилетом. Она посмотрела жалобными глазами на огромную по сравнению с ней ножищу Ллейна и прошмыгнула в какую-то подворотню. Последнее, что бросилось Лоре в глаза - чёрно-белый полосатый хвост, свитый в загогулину. Она начала икать.
-Отчего ты икаешь, дитя моё? - озабоченно спросил Ллонг - пытаясь увернуться от розового и салатового серпантина, высыпавшегося на него из окна.
Тонкая улочка была вымощена серо-зелёными прямоугольниками со скруглённым верхом и извивалась что твой кишечник.
-Хочу - ик - леденечик - ответила она, догрызая остроконечность вафли. Проходящий мимо волшебник даже засмотрелся. Но Лора только отвела от него глаза, потому что золотые звёзды на его балахоне тоже слишком ярко сияли.
Оба свернули в какой-то ещё более тесный переулок и, протискиваясь меж развешенной полосатой одежды, взвенелись в какой-то магазинчик.
За прилавком - если округлость красных больших подушек с пуговицей посредине можно было назвать прилавком - стоял клоун. На голове его вертелся большой четырёхлопастный пропеллер, сам он был толст и неуклюж с довольно неприятной красно-белой миной.
Как оказалось, по всему магазину были разложены мины. Как только Лора притронулась к какой-то коробочке, из неё выпрыгнул мерзкого вида чёрный чёртик и стал злорадно хихикать, пытаясь затащить к себе её руку. Лора стукнула по коробочке рукой, чёртик на миг отпустил её и она успела захлопнуть крышку.
-Что вы портите мой товар!? - разбрызгивая слюни открыл зубастую пасть клоун. Вертушка его яростно закрутилась, а сам он на роликах моментально подкатил к Лоре. - Вы что, не знаете, что чёртик может только однажды выскочить из табакерки? Теперь его оттуда никак не выманить! Платите! - Навис он над бедной девочкой своим крючковатым носом.
Между ними внезапно вынырнул Ллени весь в паутине и даже с одним пауком. Он насупился и чихнул. От него полетели клубы пыли.
-Вы тут того не этого. А то тоже черепаховый суп! - угрожающе загородил он Лору.
-От черепахового супа слышу! - завизжал клоун и хотел было схватить Ллайна своей белёсой когтистой рукой, но мгновенно отпрыгнул, потому что в него вцепился тот самый чёртик из табакерки своими маленькими лапками и острыми очень белыми зубками.
-И всё-то вы врёте! - крикнула Лора, схватила Ллойя за руку, скинула с неё паука в борющуюся кучу-малу чёртоклоуна и бросилась бежать что есть каблуков на улицу.
Звякнула на прощание дверь. Ей вторила сирена.
-Оно теперь от нас не отстанет - раздасадованно констатировал Ллейд.
-Оно получило то, что заслуживает. Или я - или оно! - решительно заявила Лора и потащила грузную тень великих композиторов в дебри хитросплетений улиц.

Глава 4.

Между тем на улице стало пасмурно, хотя всё ещё сухо.
Сирена гулким бульканьем, отскакивавшем от стен, разносилась по центру. Послышалось какое-то механическое жужжание.
-О, нет! - театрально схватился за сердце Лист. - Они отправили за нами вампиров. Как что же нам делать?
-Не знаю, сказала Лора.
Из-за угла подворотни раздался скрежет сочленений. Впереди по дороге повалили клубы пара.
-Они нас окружают! - в отчаянии завопил Лист, молитвенно сложив руки замком. Руки его были короткие и волосатые, высовывавшиеся из широких рукавов чёрного пальто.
-Бежим! - крикнула Лора и потащила его за толстые пальцы прямо в белёсые облака. Над ухом её щёлкнули очень мерзко стальные челюсти. Обоих бросило в холодный пот.
Вырвавшись из тумана, оставившего за ними дорожку, 2Л со всех ног побежали. Лист - выдыхая пар, который быстро застывал на его чёрных усах превращаясь в седину, Лора - скидывая туфли на высоком каблуке. Шапка так же спала с её чёрных волос. Волосы то ли змеями, то ли смертельными водами Стикса стискивали огромное и длинное зеркальное стекло дома, мимо которого они пробегали. Они бежали вдоль него мучительно долго, и отчётливо видели, как из подворотен высыпали кучками всё новые и новые механические зубастики с круглыми головами. Почти такие же, или даже выше Лоры, они до скрежета в зубах отвратительно скрипели своими механическиими блестящими сочленениями, безобразно позвякивали и трещали внутренностями, а глаза их горели ярко-красным неестественным светом. А самое главное - они бегали очень, очень быстро.
-Я таю - сообщил Лист, взглянув в очередной раз в своё отражение. Отражение взглянуло в ответ печальными глазами и действительно сделалось полупрозрачным. Лора обернулась и не увидела никого. Только вампира, жадно прильнувшего зубчиками пилы, заполонявшими его рот, к воздуху. Лора что есть сил долбанула его чёрной лакированной сумочкой, так вовремя оказавшейся в её руках. Вампир скрипнул и отстал.
В зеркале всё ещё висело отражение, которое тащила за собой Лора. Отражение висело в воздухе.
Стало темно.

To be continued.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Ближайшая мастерка по Рождественке состоится 8го марта, в воскресенье, у меня на Парке Культуры. Стрелка в метро на кольцевой в 17:00.
Те, кто хочет быть - отметтесь.

Здесь пишу список мастеров и тех, кто раздумывает над мастерением, чтобы не забыть:

Фианур
Элирия
Джет (Воронеж)
Тари4
Иэрне
Ливинг
Света Моисеева
Алекс Зверь
Фанни
Некросс(?)
Норда(?)
Рейстлин(?)
Крайк(с августа?)
Рысь-Аврора(?)
А.Кв(только помощь с клипом)
Гичнарр(только помощь с сайтом)

Тех, кто здесь отмечен с вопросиками так же прошу определиться. Всех люблю!

А, точно. Это называется депрессия.

Вобщем я пыталась написать большущую статью на тему как мне понравился мьюзикл Красавица и Чудовище, но, видимо, не судьба.
Тезисно:

1. Главное - это декорации. Они шикарные, фантастические и монументальные. Они с лёгкостью перемещаются по сцене, их много, они очень красивые и, вкупе с прекрасно поставленным светом, они составляют остов всего произведения. В принципе, если убрать героев и оставить только перемещающиеся под музыку со световыми эффектами декорации, то получится так же вполне ничего.
Очень хочется сказать, что движение героев и декораций создаёт подобие кинокадра и движения в нём, что безумно круто, особенно учитывая, что это постановка по мультику.

2. С мультиком эта постановка совпадает очень во многом. Подбор актёров неплохой (я ожидала хуже), хотя на мой взгляд Гастон гораздо слабее как персонаж, чем в мультике, а его помощник гораздо мощнее, что вносит с одной стороны некий дисбаланс, с другой - заставляет по-новому взглянуть на персонажей, с третьей - вносит благодаря наигранности помощника оттенок средневекового французского фарса.
Чудовище мне нравится не так сильно, как в мультике, хотя видно, что он изо всех сил старается.
Как отмечают свидетели - Люмьер жжот. Мне нравится в нём именно придумка с зажигающимися "по жизни" конечностями, а вовсе не то, как он играет. Видимо, моё мнение (того, кто с детства обожает этот мультик) идёт против мнения людей, которые составляют себе представление об истории по мьюзиклу.

3. Перевод. На мой взгляд - прекрасный. Поскольку песни я знаю с детства и наизусть, я очень придирчиво отнеслась к тексту. Но несмотря на это, каждый раз была приятно удивлена. Единственный момент, когда я выключилась из повествования из-за перевода заключался в песне "я стала иной". Мало того, что я не помню эту песню по оригиналу (хотя могу сослаться на свою память), так ещё мой ум, испорченной прозой Лукъяненко всё извратил. Так что данный прокол вовсе не на совести продюсеров, переводчиков и прочих постановщиков.

4. Костюмы прекрасны. Равно как и декорации. Нам бы у них поучиться, да не с нашими бюджетами

5. Постановка сама по себе прекрасна. Движения, танцы, режиссёрские и сценарные решения - прекрасны.

6. Спасибо Ване Кузьмину за то, что пошёл со мной, а Лоре Бочаровой за то, что повлияла на окончательное моё решение идти.

Рекомендую!

Дальше будет лучше!

Ах, да!
Мой блог о кино переехал и теперь находится на поддомене к моему сайту:
kino.pro-internet.ru/

Там ещё дизайн новый